вторник, 8 мая 2018 г.

Текст для написания сочинения по русскому языку №1

(1)Это избитая истина: как только вспомнишь юность, становится грустно. (2)Вероятно, потому, что сразу вспоминаешь друзей своей юности. (3)И в первую очередь уже погибших друзей.

(4)3десь, возле памятника Крузенштерну, я последний раз в жизни видел Славу.

(5)Он шёл по ветру навстречу мне, подняв воротник шинели и тем самым лишний раз наплевав на все правила ношения военно-морской формы. (6)На Славкиной шее красовался шерстяной шарф голубого цвета, а флотский офицер имеет право носить только чёрный или совершенно белый шарф. (7)Из-за отворота шинели выглядывали «Алые паруса» Грина. (8)А фуражка, оснащённая совершенно неформенным «нахимовским» козырьком, выпиленным из эбонита, сидела на самых ушах Славки.

(9)Надо сказать, что за мою юношескую жизнь творения Александра Грина несколько раз делались чуть ли не запретными. (10)А Славка всегда хранил в сердце верность романтике и знал «Алые паруса» наизусть.
— (11)Ты бы хоть воротник опустил, — сказал я.
—(12)У меня недавно было воспаление среднего уха, старик, —сказал он.

(13)Мы не виделись несколько лет. (14)Я служил на Севере, а он — на Балтике. (15)Я плавал на аварийно-спасательных кораблях и должен был уметь спасать подводные лодки. (16)А он плавал на подводных лодках.

(17)3дорово! — сказал я.
(18)3дорово! — сказал он.
(19)И мы пошли в маленькую забегаловку в подвале поговорить.
(20)Я уговаривал его бросить подводные лодки. (21)Нельзя существовать в условиях частых и резких изменений давления воздуха, если у тебя болят уши.
— (22)Потерплю, — сказал Славка. — (23)Я уже привык к лодкам. (24)Я люблю их.
(25)Через несколько месяцев он погиб вместе со своим экипажем.

(26)Оставшись без командира, он принял на себя командование затонувшей подводной лодкой. (27)И двое суток провёл на грунте, борясь за спасение корабля. (28)Когда сверху приказали покинуть лодку, он ответил, что они боятся выходить наверх: у них неформенные козырьки на фуражках, а наверху много начальства. (29)Там действительно собралось много начальства. (30)И это были последние слова Славы, потому что он-то знал, что уже никто не может выйти из лодки. (31)Но вокруг него в отсеке были люди, и старший помощник командира считал необходимым острить, чтобы поддержать в них волю. (32)Шторм оборвал аварийный буй, через который осуществлялась связь, и больше Слава ничего не смог сказать.

(ЗЗ)Когда лодку подняли, старшего помощника нашли на самой нижней ступеньке трапа к выходному люку. (34)Его
подчинённые были впереди него. (35)Он выполнил свой долг морского офицера до самого конца. (Зб)Если бы им и удалось покинуть лодку, он вышел бы последним. (37)Они погибли от отравления. (38)Кислородная маска с лица Славы была сорвана, он умер с открытым лицом, закусив рукав своего ватника.
(По В. Конецкому*)
* Виктор Викторович Конецкий (1929-2002 гг.) — прозаик, сценарист, капитан дальнего плавания.

10 классам!!!! Текст для написания сочинения 2

Сочинение по тексту В.П. Астафьева. Человек на войне. 

(1)Одно желание было у Бориса: скорей уйти из этого разбитого хутора подальше и увести с собою остатки взвода.
(2)Но не всё ещё перевидел он сегодня.
(3)Из оврага выбрался солдат в маскхалате, измазанном глиной. (4)Лицо у него было будто из чугуна отлито: чёрное, костлявое, с воспалёнными глазами. (5)Он стремительно шёл улицей, не меняя шага, свернул в огород, где сидели вокруг подожжённого сарая пленные немцы, жевали что-то и грелись.
— (6)Греетесь, живодёры! — глухо произнёс солдат и начал срывать через голову ремень автомата. (7)Сбил шапку на снег, автомат запутался в башлыке маскхалата, он рванул его, расцарапав пряжкой ухо.
— (8)Я вас нагрею! (9)Сейчас, сейчас... — (10)Солдат срывающимися пальцами поднимал затвор автомата.
(11)Борис кинулся к нему и не успел. (12)Брызнули пули по снегу, один простреленный немец забился у костра, а другой рухнул в огонь. (13)Вспугнутым вороньём загорготали пленные, бросаясь врассыпную. (14)Солдат в маскхалате подпрыгивал так, будто подбрасывало его самой землёю, скаля зубы, что-то дико орал и слепо жарил  куда попало очередями.
— (15)Ложись! — (16)Борис упал на одного из пленных, вдавил его в снег. (17)Патроны в диске кончились. (18)Солдат всё давил и давил на спуск, не переставая кричать и подпрыгивать. (19)Пленные бежали из дома, лезли в хлев, падали, проваливаясь в снегу. (20)Борис вырвал из рук солдата автомат, схватился с ним, оба упали. (21)Солдат шарил по поясу, искал гранату - не нашёл, разодрал маскхалат на груди.
— (22)Маришку сожгли-и-и! (23)Селян всех... (24)Всех загнали в церковь. (25)Всех сожгли-и-и! (26)Мамку! (27)Крёстную! (28)Всех!.. (29)Всю деревню... (30)Я их тыщу... (31)Тыщу кончу! (32)Резать буду, грызть!..
— (33)Тихо, друг, тихо! — (34)Солдат перестал биться, сел на снегу, озираясь, сверкал глазами, всё ещё накалёнными. (35)Он разжал кулаки, так сильно стиснутые, что от ногтей остались красные вмятины на ладонях, облизал искусанные губы, схватился за голову, уткнулся лицом  в снег и зашёлся в беззвучном плаче.
(36)А в ближней полуразбитой хате военный врач с засученными рукавами бурого халата перевязывал раненых, не спрашивая и не глядя: свой это или чужой.
(37)И лежали раненые вповалку: и наши, и чужие, стонали, вскрикивали, иные курили, ожидая отправки. (38)Старший сержант с наискось перевязанным лицом и наплывающими под глаза синяками послюнявил цигарку, прижёг и засунул её в рот недвижно глядевшему в пробитый потолок пожилому немцу.
— (39)Как теперь работать-то будешь, голова? — невнятно бубнил старший сержант, кивая на руки немца, замотанные бинтами и портянками. — (40)Поморозился весь! (41)Кто кормить-то будет семью твою? (42)Фюрер? (43)Фюреры, они накормят!..
(44)А бойца в маскхалате увели. (45)Брёл он, спотыкаясь, вниз опустив голову, и всё так же затяжно, беззвучно плакал.
(46)Санитар, помогавший врачу, не успевал раздевать раненых, пластать на них одежду, подавать бинты и инструмент. (47)Легко раненный немец, должно быть, из военных медиков, услужливо и сноровисто начал обихаживать раненых.
(48)Врач молча протягивал руку за инструментом, нетерпеливо сжимал и разжимал пальцы, если ему не успевали подать нужное, и одинаково угрюмо бросал раненому: «(49)Не ори! (50)Не дергайся! (51)Ладом сиди! (52)Кому я сказал, ладом!»
(53)И раненые, хоть наши, хоть чужие, понимали его, слушались, замирали, сносили боль, закусывая губы.
(54)Время от времени врач прекращал работу, вытирал руки о бязевую портянку, висевшую у припечка, делал козью ножку из легкого табака. (55)Он выкуривал её над деревянным стиральным корытом, полным потемневших бинтов, клочков одежды, осколков и пуль. (56)В корыте смешалась и загустела кровь разных людей.