Он жил на Сортировочной. И в
нашу школу перешел временно, потому что его мать положили в больницу, а здесь,
в третьем микрорайоне, жила бабушка. (3) Новенького посадили со мной, и это мне
не понравилось: значит, когда я просил посадить меня с Колькой Лыковым –
нельзя, посадите с Саней Табуховым – опять нельзя, а тут, оказывается, можно!
Новенький
несколько раз обратился ко мне с какими-то дурацкими вопросами: «как зовут?»,
«где живёшь?»… Я отвечал нехотя, сквозь зубы, и он отвязался.
А
после работы его повели бить. Это называется «прописка». Бьют не-серьёзно,
больше для формы, как говорится, ничего личного, просто традиция такая.
Новенький, увидев толпу, которая его окружила, метнулся к стоящему рядом
Сережке Романову, отбросил его ударом в сторону и, ловко увернувшись от Кольки
Лыкова, словно ветер, скрылся во дворах. За ним побежали, но догнать не смогли.
Сережка Романов, всхлипывая, вытирал кровь с разбитой губы, а мы хмуро смотрели
на него. Решили не ждать завтрашнего дня, а разобраться с новеньким сегодня же,
во что бы то ни стало.
–
Димон, ты же сидел с ним! Зайди к нему, позови к себе домой – музыку послушать
или чего еще… – попросил меня Колька Лыков. (15) – Ты же умный, схитри
как-нибудь, чтобы он вышел на улицу.